«1 ноября Штюрмер открыл сессию, прочтя с парламентской трибуны правительственное заявление, и сразу же покинул Думу. Вместе с ним неожиданно исчез и Родзянко, сославшись на недомогание и усадивший в председательское кресло своего заместителя Варун-Секрета. Тон дебатам задали социалисты.
«…»
Иное дело — Павел Милюков.
И вот он поднялся на трибуну. «Было очевидно, что удар по Штюрмеру теперь уже недостаточен; надо идти дальше и выше фигурантов «министерской чехарды», вскрыть публично «тёмные силы», коснуться «зловещих слухов», не щадя и того источника, к которому они восходят», — откровенничал Милюков. В качестве лейтмотива он избрал байку про Шуваева, который якобы как-то сказал: «Я, может быть, и дурак, но не изменник». Обвиняя ведущих членов кабинета и придворные круги в воровстве и попытках заключить сепаратный мирный договор с врагом за спиной народа, Милюков каждый свой тезис перемежал вопросом: «Что это, глупость или измена?» На что трибуны Прогрессивного блока, левых партий и забитая публикой галерка дружно кричали в ответ: «Измена!»
«…»
Цель, которую ставил Милюков, описывал такой близкий к нему и осведомленный инсайдер, как Владимир Набоков: «Только гораздо позже, уже после переворота, стало ходячим, особенно в устах друзей Милюкова, утверждение, что с речи 1 ноября следует датировать начало русской революции.» «…»».
Никонов В.А. Крушение России. 1917. — Изд. 2-е испр. и доп. / В.А. Никонов. — М.: Изд. АСТ, 2016 С. 365-366
